Дамир Мухетдинов: российская богословская школа способна стать концептуальным фундаментом для возрождения отечественной школы исламской мысли

9feeafa8e740fdbe632b43236148b194_l

Доклад первого заместителя председателя ДУМ Российской Федерации, члена Общественной палаты РФ Д.Мухетдинова на семинаре «Учебные пособия и хрестоматии для реализации программ подготовки специалистов с углублённым знанием ислама: результаты мониторинга и перспективы практического применения», который проходит в Санкт-Петербургском государственном университете:

Стратегия формирования исламской образовательной традиции

Приветствую участников семинара «Учебные пособия и хрестоматии для реализации программ подготовки специалистов с углублённым знанием ислама: результаты мониторинга и перспективы практического применения».

В своем докладе я хотел бы вкратце рассмотреть проблему подготовки учебных пособий по исламской тематике в стратегической перспективе. На протяжении многих лет мы в ДУМ РФ и ИД «Медина» занимаемся подготовкой учебных пособий для специалистов с углубленным знанием ислама, и я хотел бы поделиться своим опытом в этой сфере, рассмотреть проблемы, с которыми часто приходится сталкиваться.

Мне представляется, что главная проблема, которая часто упускается из виду при планировании учебных пособий такого типа, это проблема репрезентации, или представления, знаний. Очевидно, репрезентация знаний обусловлена культурой. Если мы возьмем труды арабских ученых X в., труды греческих ученых II в., труды европейских ученых XVII в. и сопоставим их друг с другом, то, несмотря на генетическую близость научных традиций, мы увидим существенное различие. Это касается как естественнонаучных работ, так и гуманитарных трудов. Разумеется, гуманитарной науки это касается в гораздо большей степени, а мы сейчас говорим именно о сфере гуманитаристики. Таким образом, планируя подготовку пособий для специалистов с углубленным знанием ислама, было бы неплохо определиться, в какой форме будет репрезентировано это знание и с опорой на какую научную традицию.

Все мы понимаем, что нельзя взять, например, пособия, по которым учатся студенты «ал-Азхара» и просто перевести их на русский язык. Это другой менталитет, другая культура, другой способ подачи материала. При этом также нельзя взять и советские пособия по исламоведению, поскольку в них отражены маркистско-ленинские предрассудки, касающиеся традиционного общества. Поэтому неслучайно, что на высшем государственном уровне в последнее время часто говорится о необходимости возрождения отечественной богословской школы. Вероятно, именно российская богословская школа, представленная именами А. Курсави, Ш. Марджани, Г. Буби, Р. Фахретдина, М. Бигиева и др., могла бы стать тем фундаментом, на котором будет возрождаться отечественное богословие и отечественное мусульманское исламоведение.

Тем не менее, нельзя забывать о том, что российская богословская школа существовала с конца XVIII по сер. XX в. Ее представители в основном были неплохо знакомы с европейским исламоведением и пытались объединять в своих трудах классическую исламскую традицию с европейской научной традицией. Однако уровень европейского исламоведения первой половины XX в. был невысок. При этом сама исламская интеллектуальная традиция в течение второй половины XX в. проделала долгий путь, связанный с активной деятельностью обновленческого движения. Таким образом, российская богословская школа отражает уровень развития исламской и европейской науки нач. XX в., а труды отдельных богословов зачастую написаны в средневековом ключе. В таком виде она не может служить образцом репрезентации исламоведческого знания для современных студентов.

Я полагаю, что решение указанной проблемы должно иметь комплексный характер. Российская богословская школа, как одна из форм обновленческого движения в исламе, способна стать концептуальным фундаментом для возрождения отечественной школы мысли. Это так, поскольку мы являемся, пусть и далекими, но все-таки преемниками этой школы; она близка нам в тематическом и методологическом плане. Беря ее за основу, мы все же не можем игнорировать тот прорыв в западном исламоведении и в исламской мысли, который произошел во второй половине XX – нач. XXI вв. Таким образом, соединив лучшие элементы этих трех образовательных и научных традиций – российской, европейской и исламской в широком смысле – мы должны получить наиболее полноценную исламоведческую школу. И появление такой школы актуально не только с просветительской точки зрения, но и с научной, поскольку сейчас налицо кризис отечественного исламоведения.

Я думаю, формирование подобной школы имеет под собой прецедент в виде современного европейского и американского исламоведения. Это исламоведение в основном отошло от ориенталистских установок, что связано не только с общим плюралистским и антиглобалистским трендом в гуманитарных науках, но и с появлением большого числа мусульман-исламоведов, получивших и европейское, и классическое исламское образование. Назову лишь имена Сеййида Хосейна Насра, Уильяма Читтика, Тарика Рамадана, Мухаммада Халила, Тима Винтера, Джонатана Брауна. Эти люди совершили переворот в изучении суфизма, хадисов, истории фикха, ашаритского калама и др. Они сами являются продуктом сочетания исламской и европейской идентичностей – «европеизированными мусульманами». Надеюсь, что при правильной организации образовательного процесса мы тоже через какое-то время взрастим ученых такого уровня – «российских мусульман».

Таким образом, я полагаю, что при репрезентации знания в учебных пособиях для специалистов с углубленным знанием ислама нам необходима долгосрочная стратегия. Я вижу ее суть в том, чтобы ориентироваться на европейскую и американскую исламоведческие традиции, сочетая ее современные наработки с достижениями отечественного исламоведения и российской богословской школы. Именно это стратегическое направление выбрано нами в ДУМ РФ и ИД «Медина», и его плоды можно видеть в многочисленных пособиях, а также в философском ежегоднике «Исламская мысль: традиция и современность» и научном журнале «Ислам в современном мире».

Между тем, мы не настаиваем на том, что эта стратегия является единственно верной, и потому готовы к рассмотрению других альтернатив. Мы исходим из того, что любая рациональная и долгосрочная стратегия лучше, чем отсутствие таковой.

Доклад первого заместителя председателя ДУМ Российской Федерации, члена Общественной палаты РФ Д.Мухетдинова на семинаре «Учебные пособия и хрестоматии для реализации программ подготовки специалистов с углублённым знанием ислама: результаты мониторинга и перспективы практического применения», который проходит в Санкт-Петербургском государственном университете:

Стратегия формирования исламской образовательной традиции

Приветствую участников семинара «Учебные пособия и хрестоматии для реализации программ подготовки специалистов с углублённым знанием ислама: результаты мониторинга и перспективы практического применения».

В своем докладе я хотел бы вкратце рассмотреть проблему подготовки учебных пособий по исламской тематике в стратегической перспективе. На протяжении многих лет мы в ДУМ РФ и ИД «Медина» занимаемся подготовкой учебных пособий для специалистов с углубленным знанием ислама, и я хотел бы поделиться своим опытом в этой сфере, рассмотреть проблемы, с которыми часто приходится сталкиваться.

Мне представляется, что главная проблема, которая часто упускается из виду при планировании учебных пособий такого типа, это проблема репрезентации, или представления, знаний. Очевидно, репрезентация знаний обусловлена культурой. Если мы возьмем труды арабских ученых X в., труды греческих ученых II в., труды европейских ученых XVII в. и сопоставим их друг с другом, то, несмотря на генетическую близость научных традиций, мы увидим существенное различие. Это касается как естественнонаучных работ, так и гуманитарных трудов. Разумеется, гуманитарной науки это касается в гораздо большей степени, а мы сейчас говорим именно о сфере гуманитаристики. Таким образом, планируя подготовку пособий для специалистов с углубленным знанием ислама, было бы неплохо определиться, в какой форме будет репрезентировано это знание и с опорой на какую научную традицию.

Все мы понимаем, что нельзя взять, например, пособия, по которым учатся студенты «ал-Азхара» и просто перевести их на русский язык. Это другой менталитет, другая культура, другой способ подачи материала. При этом также нельзя взять и советские пособия по исламоведению, поскольку в них отражены маркистско-ленинские предрассудки, касающиеся традиционного общества. Поэтому неслучайно, что на высшем государственном уровне в последнее время часто говорится о необходимости возрождения отечественной богословской школы. Вероятно, именно российская богословская школа, представленная именами А. Курсави, Ш. Марджани, Г. Буби, Р. Фахретдина, М. Бигиева и др., могла бы стать тем фундаментом, на котором будет возрождаться отечественное богословие и отечественное мусульманское исламоведение.

Тем не менее, нельзя забывать о том, что российская богословская школа существовала с конца XVIII по сер. XX в. Ее представители в основном были неплохо знакомы с европейским исламоведением и пытались объединять в своих трудах классическую исламскую традицию с европейской научной традицией. Однако уровень европейского исламоведения первой половины XX в. был невысок. При этом сама исламская интеллектуальная традиция в течение второй половины XX в. проделала долгий путь, связанный с активной деятельностью обновленческого движения. Таким образом, российская богословская школа отражает уровень развития исламской и европейской науки нач. XX в., а труды отдельных богословов зачастую написаны в средневековом ключе. В таком виде она не может служить образцом репрезентации исламоведческого знания для современных студентов.

Я полагаю, что решение указанной проблемы должно иметь комплексный характер. Российская богословская школа, как одна из форм обновленческого движения в исламе, способна стать концептуальным фундаментом для возрождения отечественной школы мысли. Это так, поскольку мы являемся, пусть и далекими, но все-таки преемниками этой школы; она близка нам в тематическом и методологическом плане. Беря ее за основу, мы все же не можем игнорировать тот прорыв в западном исламоведении и в исламской мысли, который произошел во второй половине XX – нач. XXI вв. Таким образом, соединив лучшие элементы этих трех образовательных и научных традиций – российской, европейской и исламской в широком смысле – мы должны получить наиболее полноценную исламоведческую школу. И появление такой школы актуально не только с просветительской точки зрения, но и с научной, поскольку сейчас налицо кризис отечественного исламоведения.

Я думаю, формирование подобной школы имеет под собой прецедент в виде современного европейского и американского исламоведения. Это исламоведение в основном отошло от ориенталистских установок, что связано не только с общим плюралистским и антиглобалистским трендом в гуманитарных науках, но и с появлением большого числа мусульман-исламоведов, получивших и европейское, и классическое исламское образование. Назову лишь имена Сеййида Хосейна Насра, Уильяма Читтика, Тарика Рамадана, Мухаммада Халила, Тима Винтера, Джонатана Брауна. Эти люди совершили переворот в изучении суфизма, хадисов, истории фикха, ашаритского калама и др. Они сами являются продуктом сочетания исламской и европейской идентичностей – «европеизированными мусульманами». Надеюсь, что при правильной организации образовательного процесса мы тоже через какое-то время взрастим ученых такого уровня – «российских мусульман».

Таким образом, я полагаю, что при репрезентации знания в учебных пособиях для специалистов с углубленным знанием ислама нам необходима долгосрочная стратегия. Я вижу ее суть в том, чтобы ориентироваться на европейскую и американскую исламоведческие традиции, сочетая ее современные наработки с достижениями отечественного исламоведения и российской богословской школы. Именно это стратегическое направление выбрано нами в ДУМ РФ и ИД «Медина», и его плоды можно видеть в многочисленных пособиях, а также в философском ежегоднике «Исламская мысль: традиция и современность» и научном журнале «Ислам в современном мире».

Между тем, мы не настаиваем на том, что эта стратегия является единственно верной, и потому готовы к рассмотрению других альтернатив. Мы исходим из того, что любая рациональная и долгосрочная стратегия лучше, чем отсутствие таковой.

Спасибо за внимание!